— Понимаю. Значит, вы решили, что это что-то вроде работы отведывателя пищи при дворе какого-нибудь средневекового короля. Ну что же, попытаемся разубедить вас в этом: мне кажется, постоянная мысль о том, что вас вот-вот сожгут на месте, не способствует вхождению в образ. Так вот, послушайте, я с шефом уже шесть лет. И за все это время, я точно знаю, он ни разу не воспользовался двойником… Зато я лично присутствовал при двух попытках покушений на его жизнь — при одном из них я сам застрелил наемного убийцу. Пенни, ты дольше знакома с шефом. Использовал ли он когда-либо раньше двойника?
Она холодно посмотрела на меня.
— Никогда. Даже мысль о том, что шеф позволил бы кому-нибудь подвергнуться опасности вместо себя… это… я просто обязана дать вам пощечину. Да, это было бы самым правильным!
— Тише, тише, Пенни! — мягко сказал Бродбент. — Вам обоим еще предстоит много дел, да к тому же работать вам придется вместе. Кроме того его ошибочное предположение не так уж глупо, по крайней мере для постороннего человека. Кстати, Лоренцо, позвольте представить вам Пенелопу Рассел. Она личный секретарь шефа и тем самым ваш наставник номер один.
— Счастлив познакомиться с вами, мадемуазель.
— К сожалению, не могу сказать этого про себя.
— Перестань, Пенни, или мне придется отшлепать тебя — учти, при двойном ускорении. Лоренцо, я должен признать, что работа двойника Бонфорта не так безопасна, как езда в инвалидном кресле — да, черт возьми, мы оба знаем, что было предпринято несколько попыток прикрыть его страховой полис. Но на сей раз опасаться приходится не этого. Дело в том, что в настоящее время по причинам политического свойства, которые станут вам понятны через некоторое время, ребята, играющие против нас, не осмелятся убить шефа — или вас, когда вы окажетесь в роли его двойника. Играют они действительно грубо — сами знаете! — и при малейшей возможности укокошили бы меня и даже Пенни. Если бы они смогли достать вас сейчас, то тоже убили бы. Но стоит вам появиться на людях в роли шефа, как вы окажетесь в полной безопасности: обстоятельства таковы, что они не посмеют тронуть вас пальцем.
Он пристально посмотрел на меня.
— Ну?
Я покачал головой.
— Не понимаю.
— Пока еще нет, но со временем поймете. Это очень сложный вопрос, включающий в себя марсианский взгляд на вещи. Поверьте мне на слово. Пока. Когда мы прибудем на место, вы будете знать все.
И все же мне это было не по душе. До сих пор Дэк не обманывал меня в открытую — по крайней мере поймать его на этом мне до сих пор не удалось. Но я знал по собственному печальному опыту, что он прекрасно может лгать, попросту скрывая часть того, что знал. Я сказал:
— Судите сами, у меня нет никаких оснований верить вам или этой юной леди — прошу прощения, мисс. Но, хотя лично я не симпатизирую мистеру Бонфорту, у него репутация человека болезненно, даже оскорбительно честного. Когда я смогу побеседовать с ним самим? Когда мы доберемся до Марса?
Угловатое, располагающее к себе лицо Дэка вдруг стало печальным.
— Боюсь, что нет. Разве Пенни не сказала вам?
— Не сказала чего?
— Понимаете, старина, именно поэтому мы и вынуждены прибегнуть к услугам двойника шефа. Его похитили.
* * *
У меня нестерпимо разболелась голова. Может быть от двойной тяжести, а может быть от того, что за короткое время я пережил столько потрясений. — Теперь вы знаете, — продолжал Дэк, — почему Джек Дюбуа не хотел говорить вам этого до того, как мы выйдем в космос. Это самая крупная сенсация с тех пор, как человек впервые ступил на Луну, и мы сидим на ней, делая все возможное, чтобы об этом никто не узнал. Мы рассчитываем попользоваться вашими услугами до тех пор, пока не найдем его и не вернем обратно. К тому же, вы начали вживаться в образ. На самом деле этот корабль называется не «Банкрот». Это «Том Пэйн» — личная космическая яхта шефа и его передвижная канцелярия. А «Банкрот» крутится по орбите вокруг Марса, посылая в эфир позывные «Тома Пэйна», причем знают об этом только двое — его капитан и первый помощник — а тем временем «Томми» сломя голову мчится на Землю, чтобы найти замену шефу. Ну как, начинает доходить, старина?
Я отвечаю, что пока, мол, еще не очень.
— Хорошо, капитан, но смотрите, если политические противники Бонфорта похитили его, то зачем держать это в секрете? Вам скорее следовало бы объявить об этом на каждом перекрестке.
— На Земле, да. В Новой Батавии, тоже, да. И на Венере, да! Но здесь мы имеем дело с Марсом. Вы знаете предание о Ккахграле Младшем?
— Что? Боюсь, что нет.
— Вам следует изучить его, это позволит вам понять, что движет марсианами. Вкратце оно гласит: тысячи лет назад, этот самый парень Кках должен был явиться в определенное время в одно место, чтобы быть удостоенным чести — что-то вроде посвящения в рыцари. Не по своей вине (с нашей точки зрения), он не смог явиться во-время. Поэтому единственно правильным было казнить его — по марсианским понятиям. Но, учитывая его молодость и прежние заслуги, некоторые радикалы стали выступать за то, чтобы ему дали еще одну возможность начать все сначала. Но Ккахграл и не подумал согласиться. Он настоял на том, чтобы ему разрешили самому решить свою судьбу, и по своей же собственной просьбе был казнен. И, представьте себе, это сделало его воплощением пристойности, святым покровителем на Марсе.
— Но ведь это сущее безумие!
— Вы так считаете? Мы — не марсиане. Они — очень древняя раса, которая выработала целую систему долгов и обязательств, удовлетворяющую любой возможной ситуации. Одним словом, марсиане — самые великие из всех мыслимых формалистов. По сравнению с ними древние японцы с их «гири» и «гиму» были самыми что ни на есть отъявленными анархистами. Марсиане не оперируют понятиями «правильно» и «не правильно». Вместо этого у них есть понятия «пристойность» и «непристойность», в квадрате, в кубе, да к тому же еще и приправленные черт знает чем. А почему я все это вам рассказываю, так это потому, что шефа на днях должны принять в гнездо самого Ккахграла Младшего. Теперь-то вы понимаете?
Нет, я решительно не понимал. На мой взгляд этот Ккахграл напоминал один из самых отвратительных персонажей из «Я — Грант Гвиннель». Бродбент между тем продолжал:
— Это достаточно просто. Шеф, возможно является крупнейшим из существующих специалистов по марсианским обычаям и психологии. Он посвятил их изучению многие годы. В среду в Лакус Соли, в полдень по местному времени, состоится церемония принятия в гнездо. Если шеф окажется на месте и правильно пройдет все положенные церемонии, то все отлично. Если же его там не будет — причем вопроса, почему его там нет, просто не существует — его имя на Марсе смешают с грязью в каждом гнезде от полюса до полюса — и тогда величайший межпланетный и межрасовый политический успех, из достигнутых когда-либо, оборачивается крупнейшим поражением. Более того, он приведет к тяжелым последствиям. На мой взгляд, самое меньшее, что может случиться, это то, что Марс откажется даже от нынешнего ограниченного сотрудничества с Землей. Еще более вероятно, что на Марсе произойдут волнения, в ходе которых погибнут люди — возможно все люди, находящиеся сейчас на Марсе. Тогда верх возьмут экстремисты из партии Человечества, которые будут проводить свою политику и тогда Марс будет присоединен к Империи силой — но только после того, как будет убит последний из марсиан. И все это будет вызвано тем, что Бонфорт не смог явиться на церемонию принятия в гнездо… Марсиане очень серьезно относятся к таким вещам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});